КУРСКАЯ ЗАРЯ. повесть
Часть 4. Квадрат 43.
Глава 7. Цепкие курьи ножки.
Предыдущая глава: http://proza.ru/2023/12/28/1786
Николая словно заворожил перевод Макса, он слушал и слушал, и слушал про немецкий танк, время от времени удивляясь, непроизвольно иногда говоря… «Здорово», быстренько отвлекаясь на дозор, оставляя корреспондента переводить дальше и дальше, затем слушая его подробные переводы, дотошно вглядываясь в схемы с уже переведённой аннотацией. Открывали новые схемы, Васильев вновь отвлекался на дозор, опять вылезая из импровизированного шалаша, проверяя окрестности и возвращаясь к немецкой инструкции, удивлённо, заворожённо слушая Макса.
«…Уж такие немцы умные!.. Фантастическая техника! Машины мощные, много. А что ж двигателя-то на бензине у танков, наши Т-34ки по сравнению с их зверями, как котята выглядят, а на солярке… поджечь-то постараться надо. Тигры такие огромные сильные – бутылку бросил сзади о башню и… двигатель факелом!.. Наш ППСик – три килограмма, а Шмайсер – пять. ППСик до пятидесяти метров в человека промазать трудно, из Шмайсера с двадцати хрен попадешь, даже ППШ точнее».
Очередной раз прервавшись на дозор, обнаружил - техника замолчала, хотя свет прожекторов по-прежнему пробивал и ночь, и лес.
Он словно опомнился!
«Что же я делаю… Я нарушил все возможные законы и уставы скрытности и конспирации» - глянул на место, где они переводили документ, увидел линию слабого света, хорошо заметную в темноте ночи. «Преступная халатность… Все – шабаш!»
- Фонарь гаси, Макс! – сказал спокойно, но остро.
Полоска света погасла через секунду.
Макс откинул полы плащей:
- Что-то случилось, командир? – Шёпотом.
В этот момент командир на себя был очень зол! Он понимал, что подверг группу большому риску позволив себе увлечься изучению диковинной немецкой техники, а будить еще двух уставших бойцов все-таки не хотел. Слишком напряженным был уже прожитый день, а день наступивший, грозился быть не менее сложным.
И, похоже, они уже не уснут.
………………………………………………….
Сиротин вернулся раньше часа ночи, вынырнув радостный из темноты. Глаза горят. Возбуждение, словно в бою победа, шальная улыбка на губах:
- Командир, там немцам кранты! – Говорил с усмешкой. - Мост под танком провалился. Вытащить не могут!.. под мостом сваи деревянные от старого моста, он на них повис, сука, как на курьих ножках, гусеницы крутятся, - не может удержаться от смеха, - вода в стороны, а… хэ-э… всё железо висит… Тросов понарвали уже! Ха-а!-ха! Ха! Тремя танками сорвать пытались, только остатки моста с той стороны доломали совсем… тросами, а курьи ножки… крепки, зараза!.. как… как советская власть, черт подери… Ха-ха-ха!
Командир не помнил такого веселья своего хмурого, всегда собранного в кулак, снайпера.
- Ты потише, Андрюх!
- Да, не несёт их наша земля… Гадов. Даже мосты под ними рушатся. Тут метров… ну может семьсот, - направление показал рукой, - туда! Так, по-за лесу прямо до моста подойти можно.
С трудом сержант сдерживал свою внезапную залихватскую радость, разгулявшуюся у Сержанта, по поводу того, как не терпит фашистов земля русская. Сиротин еще какое-то время не мог успокоиться, нелепо отшучиваясь о том, как цепко схватили немецкий танк курьи ножки из-под воды не глубокой, спрятанной в провинции орловщины, речки… прямо из-под воды… из-под земли, словно специально приготовленные, сваи старого моста, маленькой речки. Васильев в это время сидел молча, напряжённо о чем-то думая, то щуря, то наоборот вытаращивая глаза.
- А что сейчас с этим танком? – вопрос командира получился внезапным и, не в радость сержанта… в раздумье.
Альперт перевёл на командира улыбающийся взгляд от неожиданности.
Сиротин не договорил фразу… над троицей повисло молчание.
- …В охранении двое оставлены, костер на берегу разжигали, когда я уходил. – Сиротин внимательно посмотрел в сосредоточенное лицо командира, повернулся на не исчезнувший, до конца, над лесом, свет… сразу сообразив, Васильев придумал что-то интересное. Так было часто, когда вдруг, опираясь на странные, неожиданные обстоятельства у их капитана возникали, в его сознании, хитрые операции. - по-моему, механик-водитель и командир танка на берегу остались… ну, которые провинились. Прожектор на треноге поставили, с берега курьи ножки освещает, и их пятнистое железо, конечно. Сейчас там больше никого. Техника ушла.
Командир молчал.
Сиротин утвердился в своем предположении - что им предстоит некая операция.
- Макс, во-первых, ты должен это всё заснять на рассвете, когда свет позволит. Это говорит, что они на марше по нашим мостам не проходят. Не держат их мосты. – Николай пальцами стал нажимать на свой открытый лоб. Словно опомнившись, помогая ему думать… – Это только на рассвете, когда свет позволит! – Подчеркнул поднятием пальца правой руки, словно рассуждая. Затем продолжил. – Во-вторых… - он прикусил нижнюю губу, дав себе несколько секунд подумать, - Снаряд у этого танка интересный… особенный, который подкалиберный называется. Про который ты, Макс, мне переводил… читал. Тащи инструкцию, плащи, Сиротину покажешь, так, чтобы он понял о чём разговор, схему арсенала переведешь, чтобы знать, где и как уложен боекомплект. И маркировку ему на ладони напиши… жирно напиши, - кулак сжал сильно, напрягая его между лицами беседующих, - чтобы в полумраке понятно было, маркировку снаряда, маркировку… На боеприпасе маркировка всегда присутствует.
И Сиротин, и Альперт смотрели на командира с некоторым легким недопониманием. Макс Владимирович, растерянно:
- А-а зачем?..
Командир метнул на фотокорреспондента острый взгляд:
- Надо попробовать его выкрасть из боекомплекта танка.
Макс несколько раз моргнул глазами, пока до него дошло, что бросил в эфир Васильев, боднул темень головой:
- Угу. – побежал за плащами и инструкцией, разговор проистекал метрах в тридцати от спящих.
Сиротин уже сидел серьёзным, напряжённо переваривая то, что говорил командир.
- Он весит семь с половиной килограмм. Надо его с собой унести, броню в шестнадцать сантиметров пробивает. Может наши химики и инженеры над ним там поколдуют! В любом случае он будет полезным оружейникам.
Спина Сиротина начала выпрямляться, лицо сосредотачиваться, но все равно оставалось в улыбке, уже деловой.
- Сержант, буди бойцов.
- Есть! – С азартом.
Задача командиром была сформирована в два этапа:
Первое – по темному, изъять из боекомплекта немецкого танка подкалиберный боеприпас PzGr 40. Без выстрелов и смертоубийств. И тихонько смыться.
Второе – после рассвета, когда позволит освещенность, за фотографировать немецкий танк, провалившийся на мосту. Что подчеркнёт трудности его использования при наличии, даже незначительной, водной преграды.
Далее продолжить выполнение маршрута.
Выполнение намеченного решено производить в две группы.
Васильев, Сиротин, Громов производят изъятие боеприпаса. Трифонов, Альперт – в резерве. При неудаче основной группы – резерв производит эвакуацию отснятой пленки и захваченной документации по запланированному маршруту, не заходя в еще две, намеченные планом операции, точки маршрута.
Перед тем, как выйти на выполнение первой задачи хотели Громова учить свистеть совой, это всегда было проще всего, но на удивление, МалОй это уже умел.
……………………………………………………..
Через сорок минут диверсанты были на возвышенности правого берега речки Оптуха, по карте, восточнее деревеньки Большая Куликовка, рядом с разрушенным мостом в остове которого висел, на половину гусеницы в воде, огромный немецкий танк. Люки открыты, пулемёт, у командирского люка, и ствол орудия, зачехлены. Вся эта нелепая картина была освещена прожектором, и отблесками костра, на противоположном берегу. У костра… один танкист спал, лежа на земле у свежего бревна, так и не брошенного под бестолковые гусеницы падшей техники, второй сидел у костра, голова свесилась на грудь. По всему, он тоже находился, если не во сне, то в полной дремоте.
Громова оставили в засаде, на этой возвышенности, у трех больших деревьев, откуда был хороший обзор, очень удобно было отсюда отступить, по низине вдоль лесистого берега, а при необходимости - не плохая позиция для стрельбы, правда… далековато, о точности из шмайсера речи идти не могло. Стрелять приказано только в том случае, если начнётся преследование… боеприпаса, для отвлечения преследования на себя, командир подчеркнул… боеприпаса! Если начнется преследование бойцов группы, позицию не открывать, выдвигаться к лагерю, и обеспечивать эвакуацию уже собранной информации, Васильев и Сиротин в этом случае преследование берут на себя, уводя его в другую сторону, выбираться будут самостоятельно.
Командир и сержант стали выдвигаться к остаткам моста по мелколесью, автоматы оставили в засаде МалОго, пистолеты из кобуры переложили в галифе, ножи – за голенища сапог.
К мосту подходили по дуге, с которой костра они не наблюдали за оставшимся въездом с правого берега на мост и заякоренным танком. Уже под остатками моста, у воды, командир приказал Сиротину снять сапоги, чтобы не бухать по железу брони танка каблуками керзачей. Обувь поставили за опору моста, портянки на голенища. Нож пошёл за поясной ремень гимнастерок, пистолеты, чтобы не замочить, вновь пришлось вернуть в кобуру.
Ещё суток не прошло, как в брод переходили Оку. И вот опять холодная вода. Почему-то сейчас она казалась очень холодной, казалась холоднее чем сутки назад, несмотря на то, что уже недели три стояла жаркая солнечная погода. Может быть в этой речушке больше ключей.
Под мостом русло расширялось и до самого немецкого железа было мелко, глубина не превышала промежности, всё-таки глубину он сумел преодолеть, рухнув уже на эту сторону, так скажем стремнины, где сейчас находились наши ребята. Впереди – морда, задница чуть имеет крен назад, в глубину малюсенькой речки.
Командир подсадил сержанта. У танка все казалось очень большим: колёса, гусеницы, плоскости брони, пушка, башня - словно целый Т26! Даже скоба, чтобы держаться на броне, и то будто большая. Сиротин, взявшись одной рукой за эту скобу на башне, вторую руку подал Васильеву. Правая нога на гусеницу, левая, еле-ели на опорную плиту башни задрать смог. До пушки не дотянешься, очень широкий корпус. Но они уже на броне… теперь смотрели на охрану из-за башни огромного немецкого танка, оценивая – разбудили фрицев, или нет. Не нарушали ребята звуковой фон, не трогали тишину, хладнокровие диверсантов победило… спали враги.
Прошло порядка десяти секунд – ни движений, ни звуков. Переглянулись, командир кивнул головой, сиротин прыг на башню, руки упирает в люковину, ноги одним движением идут вниз. Еще секунда – сержант исчезает в башне вражеского танка.
Васильев внимательно смотрит на костёр, держа кулак левой руки над люком, в котором исчез Сиротин. Кобура расстегнута. Если он раздвинет кулак в ладонь, для Андрея это будет обозначать «Стоп»… Но шли секунды, на берегу все по-прежнему погружено в сон.
В танке послышался легкий стук металла о металл. Челюсти напрягли желваки скул. Васильев аккуратно вытащил из кобуры пистолет… шли секунды, до его кулака в люке никто не дотрагивался…
……………………………………………………
«У них чего свет здесь всегда горит, что ли». Сержант в первый миг не понял почему он все видит, рука уже за фонарем дёрнулась… а на тебе – внутри башни свет горит. «А если я тут не один!» - судорожно посмотрел во все возможные стороны и углы, как позволяло зрение. Единственное, что бросилось в глаза, то что стоял по щиколотку в воде. На полике, сантиметров в пять-семь, холодная речная вода. Всё-таки он был в танке один, видимо мощность аккумуляторов позволяла работать аварийному освещению постоянно: «Какая громадина, сколько здесь места, по сравнению с нашей машиной? Небось, как два наших весит… Вот поэтому и провалился, гад. Ну и где тут укладка?» - искать не пришлось. Только опустил глаза направо, тут же попал взглядом на снаряды.
По схеме, которую ему минут сорок назад переводил Макс, главный арсенал танка располагался двумя линиями закладки боеприпасов вдоль корпуса машины, если не считать отдельные карманы, которые поднимали полик днища танка выше, для удобства работы заряжающего и командира, по его бортам, и передний карман параллельно, отделяет башню от отсека механика-водителя. Сам снаряд с маркировкой PzGr 40 сержант увидел почти сразу в главном бортовом арсенале, даже не надо было глядеть на ладонь, где фотокорреспондент жирно написал эти значки (немецкие буквы) химическим карандашом, Сиротин беглым взглядом все же маркировку уточнил - буквы незнакомые, вдруг ошибается – нет не ошибался. Взрывателей на снарядах не было, боекомплект еще не подготовлен к сражению, это здорово, снаряд безопасен.
Все шло, как нельзя, хорошо. Еще несколько не сложных аккуратных движений и… будем одевать сапоги…
Сиротин тронул кулак командира. Васильев появился в люке… в этот момент послышался глухой треск, танк дернулся. Сержант отдернул снаряд вниз, командир тоже исчез, но через секунду вновь появился в люке, молча ладонью энергично показал жест на изъятие снаряда, дальше на… раз, два, три! Сиротин поднимает боеприпас, Васильев его перехватывает двумя ладонями, исчезает из овала люка… Начиная с самого первого звука, всё это время слышен скрежет о днище танка, где-то под водой, передняя часть танка садится, корма чуть поднимается. Под ногами опора опять поплыла. Вода журчит, переливаясь по полику. Машина заметно, но не сильно, кренится на левый борт…
………………………………………………
…В танке послышался легкий стук металла о металл. Челюсти напрягли желваки скул. Васильев аккуратно вытащил из кобуры пистолет… шли секунды, до его кулака в люке никто не дотрагивался. Но охранники не дернулись, пистолет просто в руке… наверно они ничего не слышали, целиться еще не надо.
Когда непроизвольно взгляд опять опустился на окружность люка – оставив на берегу охрану вне внимания на миг, показалось, что освещённость внутри изменилась, мгновение… снизу тронули кулак командира, через люк, Васильев посмотрел в башню танка… в этот момент послышался глухой треск, танк дернулся. Сержант отдернул снаряд вниз, Васильев будто вжался в броню, опять переведя взгляд на костер на берегу, но те… или не слышали скрежета, или слишком крепко спали.
Он опять повис над люком, взгляды с Сиротиным пересеклись. Снаряд за низ и за верх, принимает аккуратно, отметив, что без взрывателя. Приседает к броне, прислоняясь к башне, снаряд прижимая к груди, плечом защищая его от случайного удара по металлу, исключая звон железа. Начиная с самого первого звука, всё это время слышен скрежет о днище танка, где-то под водой, передняя часть танка садится сантиметров на двадцать, корма чуть поднимается. Сам корпус плавно кренится на лево. Останавливается. Секунда – одна, другая. Звук скрежета о днище машины не прекращается, но движения нету… или кажется, что его нету.
Васильев вновь оглядывается на костёр. Сиротин по-прежнему остаётся в танке. Тянуть нельзя. Командир одной рукой прижимает снаряд к телу, второй рукой за ствол, и пытается, не прыгнуть, а как можно без шлёпанья о воду, опуститься в речку. Но его длинного роста на то не хватает, хотя ступни уже в воде. Без брызг все же не получается. В этот момент!.. танк снова резко сдвигается в его сторону. Опять треск и скрежет… громкий, даже эхом из леса! Оттуда, где мерцание костра – вражьи голоса. Машина криница и левым бортом, передком резко погружается в воду.
Васильев, стоя бедрами в воде, пытается сделать быстрые шаги назад, но, запинаясь о невидимую, под водой, сваю старого моста, к тому же получает удар по голове глушителем орудия, двигающегося в воду, ствола тигра. Больно. Падает назад, ударяясь, обо что-то разными частями левого бока, и отдельно, сильно – опять головой, уже полностью погружаясь в воду, словно тонет, не отпуская железный снаряд, стараясь выруливать под водой одной рукой. Но тот всё равно выскальзывает из захвата, на миг Васильев его теряет, но, в миг следующий, той же рукой определяет его на дне, в скользком иле, пытаясь схватить пальцами…
……………………………………………………
…Под ногами опора поплыла. Вода журчит, переливаясь по полику. Машина заметно кренится на левый борт. Сержант пытается поймать равновесие хватается за все, что попадает под руку. Движение железа останавливается, в люке только тёмное небо. Секунды ждет, когда командир даст команду чтобы покинуть машину, секунда… другая, третья… Видимо снаряд определяет ситуацию. Возможно командир уже на марше, эвакуирует боеприпас.
Решает сам оценить обстановку, голову из люка, хочет увидеть немцев. В этот момент под танком опять сильный треск с лесным эхом, скрежет… огромная машина левым бортом уходит в воду, в бОльшей степени погружаясь спереди. Сержант пытается покинуть башню, инерция движения рыбкой выбрасывает его в воду, внутри танка что-то валится с сильным железным звоном.
На берегу немецкая речь танкистов. Оглядывается, но костра не видит, правая корма еще более задраная вверх, загораживает костер, при этом, не только левый борт, а и левая часть башни ушли в воду, берега не видно. Держась на воде по собачьи, ногами ощущает отсутствие дна, справа, под орудием танка барахтается командир. Несколькими движениями плывет, пока не встаёт на ноги. Стоит по пояс. В паре метрах командир под водой, почему-то на ноги не встаёт, словно что-то ищет на дне.
Когда до командира добирается, снаряд у того в руках, держит в обнимку, словно тот пытается от него сбежать, боится с ним расстаться, двигаются к берегу без вопросов и ответов, к опоре моста, где оставлены сапоги.
Немцы, у костра сильно и громко сокрушались по поводу сдвинувшейся машины, но подошли только к воде, до танка мочиться не стали. Некоторое время рыча друг на друга немецкими лающими словами. Затем, один из них убежал, видимо в расположение части. Либо за подмогой, либо с донесением о серьёзном сдвиге машины.
…К лагерю, бойцы, выходят через полчаса. В лесу останавливались, чтобы отжать одежду, слишком сильно хлюпало в сапогах.
Утром фотографируют утонувший под разрушенным мостом Тигр. Васильев на место выдвигался с Альпертом и Громовым. Трифонов с Сиротиным спали, прикрытые наломанным лапником сосны. После фотографирования командир тоже присоединился к спящим на полтора часика. При падении в воде и удара у Николая не слабо болела голова. Не смотря на боль, уснул – словно в пропасть провалился.
Они уже снялись со стоянки, но не было слышно, что немцы возобновили работы по спасению утонувшей в воде брони. Возможно вообще отказались от спасения рухнувшей с моста машины. Разведчики к одиннадцати сделали два десятка фотографий у разъезда Стишь, до фотографировали очередную пленку. Собственно, ничего нового. И там тоже активно разгружалась немецкая мощная техника.
Рюкзак у Трифонова стал на семь с половиной килограммов тяжелее.
(Надо отметить, что это был не единственный случай изъятия у противника нового подкалиберного боеприпаса большой пробивной силы, второй половины весны 1943го года. Уже к началу Курского сражения, июль сорок третьего, у нашей артиллерии появились опытные подкалиберные снаряды, которые эффективно пробивали немецкие танки с любых расстояний. К августу они были запущены в серийное производство.)
Историческая справка.
Работы по созданию подкалиберных снарядов начались в России в конце 1918 г. Первые отечественные подкалиберные снаряды были изготовлены в Петрограде в начале 1919 г. Кстати, в документах Артуправления РККА 1918–1938 гг. их именовали «комбинированными». Сейчас же употребляется более современное название – «подкалиберные». «Комбинированный» снаряд состоял из поддона и «активного» снаряда. Вес всей конструкции первого российского комбинированного снаряда был 236 кг, а активного снаряда калибра 203 мм — 110 кг.
Цель создания комбинированного снаряда заключалась в значительном увеличении дальности стрельбы палубного вооружения флота.
Комбинированные снаряды предназначались для 356/52-мм пушек, которыми должны были вооружаться линейные крейсера типа «Измаил». Первоначально Морское ведомство планировало заказать 76 штук 356/52-мм орудий, из них 48 собирались поставить на крейсера, 24 — запасных к крейсерам и 4 — на морской полигон. 36 орудий было заказано заводу Виккерса в Англии и 40 — Обуховскому сталелитейному заводу.
К началу 30х годов изменилась цель создания комбинированного боеприпаса. Теперь требовалось создание дальнобойного боеприпаса для сухопутной артиллерии. Необходимо было значительно уменьшить калибр поддона снаряда, и приводить его к унифицированному калибру полевой гаубицы - 152мм.
В 1930–1931 гг. в КБ завода «Большевик» спроектировали 152-мм сверхдальнюю пушку АБ, и в 1932 г. с заводом был заключен договор на изготовление опытной 152-мм пушки АБ, точнее, на переделку ствола 305/52-мм штатной пушки. В старый ствол вставили новую внутреннюю трубу калибра 152 мм и сделали новую дульную часть. Наружные размеры обоймы сделали по очертаниям 356/52-мм пушки, поскольку все испытания предполагалось проводить на 356мм станке системы Дурляхера. Длина пушки АБ составляла 18,44 м (121,5 калибра). Крутизна нарезов — 25 калибров, число нарезов — 12, глубина нареза — 3,0 мм. Переделка ствола затянулась из-за технологических сложностей. Поэтому пушка АБ поступила с «Большевика» на НИАП только в сентябре 1935 г. По расчетам, при стрельбе легким калиберным снарядом чертежа 5465 весом 41,7 кг начальная скорость должна была быть 1650 м/с, а дальность — 120 км.
Первая стрельба из 152-мм пушки АБ снарядом чертежа 5465 была произведена 9 июня 1936 г. Использовался заряд пороха Б8 весом 75 кг. Однако начальная скорость составила лишь 1409 м/с, и расчетная дальность не была получена.
К сороковому году снаряд был доработан, но расчетных параметров так и не достиг. При стрельбе на полигонах 152/95-мм подкалиберными снарядами общим весом 18,7 кг и зарядами весом 8,2 кг была достигнута начальная скорость 972 м/с. Активный снаряд весом 10,4 кг упал на дистанции 18,7 км. Массивность орудий, их вес, размещение лафетов на железнодорожных платформах не отвечал требованиям полевой артиллерии. Их использование было возможно только в специально оборудованных фортах.
17 января 1938 г. Артиллерийское управление уведомило завод «Баррикады» о приостановке активной фазы разработки комбинированных боеприпасов и полигонных испытаний.
Продолжение глава 7. Цепкие курьи ножки.
На тринадцатое мая оставался еще один подход с фотоаппаратом - к полустанку Еропкино. Следующий, по железке, полустанок - Становой Колодезь, они пропускали. После Еропкино, на сегодня, только марш-бросок до разъезда Куракино, это крайняя точка маршрута, на которой они должны быть завтра утром. На завтра 14 мая намечена только одна цель, полустанок Куракино, станцию Змеёвка проходили мимо. По данным авиаразведки слишком сильно она охранялась как с воздуха, так и с земли, а группа подходила к ней уже обременённая большим объёмом информации, и рисковать этим было не рационально и конечно крайне опасно.
Далее – на встречу с группами сопровождения.
Продолжение: http://proza.ru/2024/01/17/1632
31.12.2023
Олег Русаков
г. Тверь